владимир соловьев – лавры кино

Единственный и неповторимый. Наш старый новый «Иллюзион»

Текст: Эрика Гурцкая

Фото: Сергей Гулаков

Это место по праву считается уникальным. Раньше оно было уютным пристанищем для любителей лучших, а также запрещенных в официальном прокате кинофильмов. Как верно отметил Владимир Степанович Соловьев, кинотеатр служил «распахнутым окном в большой мир искусства». В наши дни это заведение продолжает хранить верные традиции и позволяет искушенным зрителям познакомиться с киноклассикой, а настоящим киноманам – вновь увидеть на большом экране любимые, эпохальные и бесценные творения отечественных и зарубежных кинохудожников.

Уже 47 лет кинотеатр «Иллюзион» открывает свои двери. В феврале 2013 года он открылся после очередной реставрации, которая затянулась чуть дольше намеченных сроков. Многое изменилось в интерьере фойе, обновился зрительный зал, было модернизировано техническое оборудование. В частности, висевшие ранее на стенах портреты режиссеров, актеров, а также кадры из кинофильмов заменили плазменными панелями, на экранах которых постоянно транслируются отрывки из известных картин, старую мебель заменили более удобной. В кинозале поменяли кресла, специально увеличили сцену для проведения различных культурных мероприятий, установили два экрана – большой и малый, поработали над театральным освещением. Кроме того, в «Иллюзионе» появилось специальное оборудование, предназначенное для показа 3D-фильмов. В кинотеатре сменился антураж, но зато не поменялась ценовая политика. Цены на сеансы варьируются от 50 до 300 рублей в зависимости от картины. Афиша кинотеатра не изменилась. Предпочтение отдается старым классическим кинофильмам XX века различных жанров и направлений и немного новому, в основном авангардному, кино и тем картинам, которые именуются арт-мейнстримом.

Двери культового «Иллюзиона» всегда открыты для посетителей, вход сюда бесплатный. Попадая в фойе здания, невольно задаешься вопросом: «Какой сейчас год?» Внутренний интерьер кинотеатра отлично иллюстрирует его необычное предназначение. Вроде мы заходим в помпезное сталинское здание с высокими колоннами и потолками, неповторимое по атмосфере и духу, но уже в фойе мы увидим современные телевизоры на стенах, по углам расставлены светлые кожаные диваны и кресла, новые столы. Фактически мы оказываемся в месте, где традиции прошлого соединились с требованиями настоящего.

Душа и энергия кинотеатра «Иллюзион» живут в его доброжелательных сотрудниках, которые любого посетителя встречают добрым словом, с улыбкой. Большинство из них работают здесь десятки лет. Для них «Иллюзион» значит очень многое, как и для тех, кто посещал его в советское время.

Чтобы узнать компетентную информацию о подборе репертуара кинотеатра, обсудить проблемы современного кинематографа и, наконец, поговорить об итогах реставрации, мы отправились к человеку, по праву заслуживающему всех почестей благодаря своей преданности делу, доброте и бесконечной любви к кино. Мы поговорили с главным киноведом «Иллюзиона», человеком, занимающимся репертуарной политикой кинотеатра, – Владимиром Степановичем Соловьевым.

– Владимир Степанович, в феврале состоялось долгожданное открытие «Иллюзиона» после ремонта. Поклонники очень переживали из-за откладывающихся сроков, подозревали неладное. А как персонал отнесся к плавающей дате?

– Долгожданное открытие «Иллюзиона» состоялось 47 лет назад, а сейчас просто завершился очередной ремонт. Те, кто занимаются реставрацией и ремонтом, всегда затягивают сроки. Такое часто происходит. Вспомните реставрацию Большого театра. Мы были готовы к такому. Можно, конечно, позвать простых рабочих из соседних стран, которые сделают работу быстро, но потом же все развалится.

– Насколько сильно изменился «Иллюзион» после реставрации?

– «Иллюзион» стал немножко другим. Лично мое мнение, технические новшества не подходят под стиль здания. Это сталинский ампир, здесь нужны тяжелые занавесы, портьеры, а также портреты, которые раньше здесь висели. У нас все стены были заняты портретами выдающихся кинематографистов, режиссеров, актеров, фактически вся история кино была здесь изображена. Но той части зрителей, которая любит сидеть дома у телевизора, новшества пришлись по душе. Многие из них с утра приходят к нам, садятся за столик под плазменной панелью и целый день сидят, развлекаются так.

– Главная особенность репертуарной политики кинотеатра – преданность старому кинематографу. Владимир Степанович, расскажите, как формируется программа классики?

– Наша главная задача – это пропаганда киноклассики. Это основа основ. Но, к сожалению, классика – это не так уж и много. Конечно, были созданы сотни тысяч других фильмов, а может, и больше, ведь мы не знаем, сколько фильмов было создано в эпоху немого кино. Повторюсь, то, что можно отнести к шедеврам, – этого немного. Несколько лет назад мы с коллегой сделали справочник к 100-летию кинематографа «1000 фильмов в истории». Пытались представить лучшие, с нашей точки зрения, основополагающие фильмы, на которых базируется эстетика кино. Но мы не набрали и 500 названий. Все остальное – это вторичные, популярные фильмы и т. д. Поэтому наша задача – их постоянно показывать. Нужно, чтобы «Гражданин Кейн», «Броненосец Потемкин», «Набережная туманов», фильмы Ингмара Бергмана, Бернардо Бертолуччи были постоянно в программе, ведь приходят все новые люди, которые должны это видеть.

– Владимир Степанович, а лично для вас какое кино лучшее? Кто ваш любимый режиссер?

– Должен сказать, я не люблю скучное кино. Я большой поклонник вестерна, мюзикла, да и вообще музыкальных фильмов. Если называть любимых режиссеров, то среди этих жанров их мало. Джон Форд – великий режиссер. Также я покорен фильмами Гриффита. Он сделал то, до чего кинематограф еще не скоро дойдет. На пустом месте, когда не было искусства кино, актерского мастерства, он создавал шедевры. Нет, я не могу назвать любимых режиссеров, они все любимы. Я очень люблю Тарковского. Он, кстати, очень любил «Иллюзион», часто посещал, приводил сюда своих актеров смотреть его любимые фильмы и те, что были нужны для работы. Андрей Арсеньевич с удовольствием смотрел Брессона, Бунюэля, Куросаву. Он показывал нам диски, которые Куросава присылал ему с фонограммой. Знаете, раньше режиссеры приходили к нам, чтобы учиться искусству. А сейчас этого нет, смотрят все в компьютере, хотя это уже не кино. Кино надо смотреть на экране в первозданном виде. Поэтому кино сейчас нет.

– Какое место занимают новые кинофильмы в репертуаре «Иллюзиона»?

– Показывать современные картины было предложением зрителей, а также руководства Госфильмофонда. Мы стараемся показать что-то значительное, но общая доля новых фильмов составляет 5–6%. Чего уж скрывать, в последнее время приличных картин не было, нет значительного кино, мы вынуждены показывать авангард.

– Сейчас в «Иллюзионе» идет французский фильм «Что-то в воздухе» о событиях весны 1968 года. Владимир Степанович, как вы считаете, нынешняя молодежь воспримет события в картине так, как следует?

– Думаю, нет. Не воспримут. Понимаете, другое время сейчас. То, что делается в фильме Ассайаса – это не французская «новая волна», которая родилась из настроений молодежи, стремлении к бунту. Волна прокатилась по многим странам. Это было вызвано временем, а сейчас нет. Подобные фильмы лишь ностальгия о том времени.

– Как вы думаете, почему современная молодежь предпочитает фильмы с красивой «картинкой» и предсказуемым сюжетом?

– Другие ритмы жизни, другое отношение к жизни и явлениям стало. Современный зритель, особенно молодежь, воспитан на клиповом мышлении. Точно так же, как и молодые кинематографисты. Им нужно что-нибудь пестрое, быстрое, эффектное, чтобы все было сразу понятно. Они не могут смотреть старые фильмы. Когда дети у нас в зале смотрят черно-белое кино, они не понимают, кино ли это или просто дурачество.

– Много молодежи приходит в «Иллюзион»?

– Да, молодые приходят, в основном студенты. Но, как ни странно, большинство – это студенты не театральных вузов или ВГИКа, а студенты консерваторий, музыкальных училищ, школ. Для этих ребят мы стараемся показывать больше музыкальных фильмов, экранизаций опер, необычных мюзиклов. Мы бы хотели организовать клубную публику, но этим некому заниматься. Люди у нас уже в возрасте. Раньше я занимался этим, но сейчас, честно говоря, уже устал. Я веду лектории. Надо нам что-то новое вводить, принципиально новое. Но что – не знаю. Трудно привлечь зрителя.

– Насколько сильно повлиял на восприятие зрителей Голливуд?

– Безусловно, Голливуд очень повлиял. Он задавил кинематографы всего мира. Уже нет итальянского кино как искусства, нет шведского, английского. Французское кино мало чем интересно. Американцы – монополисты. Голливуд всегда поглощал лучшее, перенимал лучших актеров, режиссеров. Так они недавно сделали и с Испанией. Хорошо, что нас не трогают, но у нас даже некого забирать. Кино стало допингом. Именно для этого американцы делают большую часть картин. Американцы делают и серьезные, значительные ленты, но мы их не покупаем. Мы покупаем или мультики для детей и взрослых, или развлекательные боевики.

– Владимир Степанович, а возможно хотя бы гипотетическое возрождение европейского кино?

– Все возможно. Но кино стало другим. Мне кажется, в конце концов оно уступит битву телевидению. На телевидении больше денег. Некоторые ТВ-сериалы выглядят гораздо значительнее, чем игровые фильмы. Конечно, хочется верить в кино, ведь я всю жизнь посвятил этому, писал книги. Но пока я не очень надеюсь, что в ближайшее время что-то изменится.

– Потенциальный зритель кинотеатра «Иллюзион» – каким вы его себе представляете?

– Он должен быть разным. Мне нравятся дети, которые к нам приходят. Они ходят коллективно, всем классом. Сегодня к нам пришло 60 человек, семь классов. Они воспринимают фильм совершенно иначе, они морально уже подготовлены, что вместе будут смотреть. Они кричат в зале, смеются, хотя ничего особенно смешного нет. Но этот зритель интересен. Стоит оторвать его от телевизора, как он начинает воспринимать хорошие фильмы. Иногда они смотрят совсем непростые вещи. Например, «Сын полка» по Катаеву 1945 года. Фильм этот необычайно актуальный и интересный. История о том, как мальчик в годы войны созрел самостоятельно, как понял, что такое война, и стал солдатом. Представлена целая галерея героических образов. Еще мне нравится публика, которая ходит на дневные сеансы фильмов 1930–1950-х годов. Это поколение, которое выросло на этих фильмах. Эти люди приходят сюда ностальгировать, пересматривают одну и ту же картину несколько раз. Раньше люди воспитывались только по кино. Все герои и песни приходили из кино.

– Какие мероприятия планируются в ближайшее время?

– Из-за того, что лето – отпускной период, сворачиваются все лектории, становится меньше мероприятий. Но в следующем месяце мы планируем провести фестиваль японских фильмов, причем довольно необычный – семь фильмов в течение недели о ниндзя. В начале июля мы хотим по-своему отметить национальные праздники Америки и Франции. В эти дни мы показываем лучшие классические фильмы. Будем показывать «Рождение нации», «Гражданина Кейна», «Ревущие двадцатые», «Вестсайдскую историю», причем полную версию. Когда фильм покупали для проката, его так изувечили, что он почти не имеет никакого отношения к оригиналу. Кроме того, в конце июня начнется фестиваль.

– Какое, на ваш взгляд, главное достоинство и отличие «Иллюзиона» от остальных кинотеатров?

– Главное наше достоинство со дня основания – это то, что мы были монополистами. Ни у кого не было таких фильмов, никто не знал классику. На протяжении долгих лет мы ничего не запрещали, мы могли творить, что-то придумывать. Во второй половине 1960-х, когда многое стало подвергаться зажиму, нам было трудно. Нас неоднократно пытались закрыть, пытались диктовать нам условия, но мы придерживались своей политики. Мы показывали много запрещенных фильмов, показывали картины, которые были разруганы советской критикой, мы показывали «ревизионистские» фильмы, то есть пересматривающие идеи марксизма: это венгерские, чешские и польские картины. Мы показывали все. Самое главное – людей это интересовало, потому что интересовало кино. А сейчас кино не интересует зрителя. Мы – маленький островок, где люди могут посмотреть, как было раньше. Сегодняшний «Иллюзион» можно представить как музей.

Побеседовав с живым сокровищем «Иллюзиона», мы направились в технический отдел по узкому коридору на втором этаже. По этажу разносился характерный для «Кинотонов» звук перематывающейся пленки. Там киномеханик Андрей Дмитриевич Базаров внимательно проверял несколько копий фильмов из Госфильмофонда. Он с радостью согласился побеседовать с нами.

– Андрей Дмитриевич, как начинается ваш рабочий день?

– Мой рабочий день начинается с подготовки фильмов, а дальше по ходу показ пленочной или цифровой аппаратуры. День автоматом идет.

– Что вы делаете, если замечаете деформированный участок на кинопленке?

– Если пленка рваная, мы ее подклеиваем, если проблема с изображением – тут ничего не сделаешь. Нужно промывать пленку, но это не наша компетенция. Мы подклеиваем и смотрим, нет ли разрывов.

– Реставрация «Иллюзиона» не обошла стороной ваш отдел. В частности, вам завезли 3D-установку. Какие у вас впечатления от нее? Что вы думаете об этих технологиях?

– Да, нам завезли новую цифровую аппаратуру 3D. Пленочная осталась та же. Еще поставили второй экран, теперь можем расширять сцену и показывать фильмы на дальний экран. 3D-установка предназначена, конечно же, для современной молодежи. Но нам, более взрослым людям, она не нравится. Все равно это не кино, это развлечение. Кино – это пленка. Лучше черно-белое кино, а еще лучше немое. Это классика.

– Сколько вы уже работаете здесь?

– В этом году будет 30 лет, как я здесь работаю. Я всегда хотел стать киномехаником. Еще в школе я ходил сюда в кино. Как сейчас помню, как на трамвае с Павелецкой ездил сюда. Трудно было попасть, и после школы решил, раз трудно попасть в кино просто так, надо закончить училище киномехаников и идти сюда работать. В итоге так и получилось.

Когда мы вернулись в фойе, из кинозала стали выходить школьники, посмотревшие оригинальную версию итальянского «Пиноккио». Дети быстро высыпали из зала и начинали активно делиться впечатлениями. Взрослые с любопытством следили за школьниками, тайно надеясь, что их чада захотят повторить коллективный поход в кино и для этого выберут именно «Иллюзион».

«Иллюзион» – это место, где прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино и облекаются в форму шедевров кинематографа. Наше поколение, избалованное голливудскими франшизами, нуждается в классике как в чистом воздухе, в иллюстративной хронике событий прошлого и поучительных историях о перипетиях человеческих судеб.

Это место священно и нерушимо, оно должно жить столько же, сколько живет и будет жить кинематограф. В наших силах подарить ему второе дыхание всего одним действием. Прийти и посмотреть настоящее кино…